Генсай замер на расстоянии — слегка позади собравшейся вокруг Этьена толпы, но в достаточной близости, чтобы оказаться рядом, если появится необходимость. Почти до автоматизма выработанная настороженность никак себя не выдаёт — он ловит необычные, могущие оказаться угрозой мелочи лишь краем глаза, порой — и вовсе чем-то вроде инстинкта, шестого чувства, подсказывающего ему определённые вещи. Концентрироваться для этого ему не нужно.

Поэтому Генсай волен не сводить взгляда с Этьена.

Тот, по правде говоря, похож на куклу. Дорогую, фарфоровую, кажется?… Такие продавали в начавших появляться в Эдо маленьких, гайдзинских магазинчиках. Длинные, ухоженные волосы необычного цвета только придавали особого, нечеловеческого очарования Этьену. И Генсай не раз уже ловил себя на мысли — а кто же из них Слуга? Кто из них так называемый «Герой», призванный беспощадным механизмом этой Войны?

На его губах появилась мягкая, по-доброму усталая улыбка, когда Мастер, по всей видимости, вспомнил об его, Генсая, существовании. К такому обращению он тоже привык. Одно дело — быть Слугой, и совсем другое — расти с мыслью о том, что ты слуга.

До становления ронином и получения определённых… свобод, всё, о чём он мог мечтать — это служение благородному лорду, а также — соблюдение странного, до сих пор не совсем ясного ему кодекса самурая. Подобная жизнь казалась ему серой и скучной. И несмотря на то, что в итоге он стал чем-то другим, чем-то… более радикальным, опасным, одно в нём не менялось никогда — в его жизни всегда были лорды. Менялись только их взгляды на тогдашнее политическое положение Японии.

Он вздохнул и на мгновение отвёл взгляд, успев заметить, что Этьен направляется в его сторону — Лондон, о котором он когда-то слышал от Сакамото Рёмы, лежал в руинах. Это было… странно. Тогда европейцы с их более совершенным оружием и массивными, похожими на гигантских бронированных рыб кораблями, казались ему совершенно непобедимыми.

Сейчас… всё представало в другом, менее радикальном свете.

Этьен как всегда — слишком фриволен. Внутренне, это сбивает Генсая с толку, но внешне — он все те же улыбки, открытые и по-детски искренние, а также — ответные мимолётные прикосновения, знаки заботы, которые он наловчился проявлять, наблюдая — за самим Этьеном и за людьми, с которыми тот периодически общался.

Культура разная, но он — человек гибкий. Приспосабливающийся.

Он улыбается, снова — трюк не кажется ему чем-то волшебным, но сама мысль… немного согревает. Он не любит оставаться позади, лишённым внимания — всю свою прошлую жизнь он держался на расстоянии. И многие важные для него люди видели в нём только удобный инструмент.

Повторения не хотелось.

— Ты не умеешь кланяться, Этье, — голос, несмотря на его немного детский облик, звучит довольно глухо, но стоит Генсаю откашляться — и к нему возвращается привычная звонкость: — Раздели её пополам.

Шоколадная конфета — он всё ещё не уверен, что это такое, на самом деле, — снова оказывается в руках Этьена, а Генсай, на короткий миг задержав прикосновение к тыльной стороне его ладони, выжидательно смотрит на него снизу вверх — широко раскрытыми, необычными для японца синими глазами.

Взгляд, впрочем, лишён обманчивой невинности — Генсай ждёт. Ждёт, когда Мастер сделает первый шаг в их знакомстве. И ждёт момента, когда ему вновь придётся приспосабливаться — на сей раз к тому, что от него в этой Войне будет требоваться.

Он всё ещё видит перед собой куклу — несмотря на то, что Этьен без преуменьшения живой, дышащий человек, он всё ещё кажется Генсаю чем-то… странным. На него нравится смотреть — необычность почти гипнотизирует и он не замечает почти ничего вокруг. Не в буквальном смысле этого слова, потому что люди всё ещё продолжают ощущаться, фильтруются его подсознанием как неопасные, но тем не менее — всё внимание Генсая приковано к Мастеру.

Он не смотрит на то, куда они идут — город тоже кажется странным, но не настолько интригующим, как Этьен. И в целом, ему бы начать запоминать улочки, проходы — на будущее, отмечая потенциальные пути отступления, и просто узнавая окружающий его город. Но он не может оторвать взгляда от волос, которым теперь играет ветер, слегка бледноватого профиля Этьена, и его неуклюжей попытки выровнять равновесие.

Мысленно скривившись, Генсай ругает себя — в следующий раз Этьену помогут, подхватят под локоть, потому что он может — даже не обладая возможность предвидеть будущее, он способен успеть, потому что обладает превышающими человеческий предел рефлексами, и он должен. Потому что перед ним — его новый лорд. И то, что он не подумал сейчас — вина необычной, притягивающей взгляд, отвлекающей внешности.

И Генсай знает, что ему нужно просто привыкнуть. Перестать обращать внимания. Но пока что всё ещё ловит себя на созерцании.

— Что такое «Весы Вероятности»?

Вопрос звучит мягко, приглушённо — он не хочет привлекать к ним внимание прохожих, но ему нужно знать. Потому что если это заставляет его Мастера спотыкаться на ровном месте, если это не просто неуклюжесть, то это — всенепременно важно. Хотя бы для его выживания.

Генсай выбирает половинку довольно быстро — окидывает обе долгим взглядом, будто это не просто угощение, а что-то более… важное, ценное, — и с наигранно серьёзным видом кивает, забирая ту, которая получилась немного меньше. Потому что ему не нужно есть. Он не чувствует голода и, несмотря на то, что сладкое он любит, Генсай не хочет, чтобы его Мастер отдавал что-то своё ему, если он сам может этим «чем-то» более продуктивно воспользоваться.

Это глупо, в отношении конфеты, но он упрям — упрямее многих других, когда дело касается его убеждений.

Он пробовал шоколад в прошлой своей жизни, но тот был другим — не таким сладким. Больше горьким, похожим на кофе — и он не знает, почему в его голове появилась эта ассоциация, потому что кофе он абсолютно точно не пробовал.

Генсай устраивает свою половинку на языке, наслаждаясь постепенно заполняющим ротовую полость вкусом, и не пытается её жевать, просто рассасывая сладость, перекатывая её от одной щеки к другой.

На этот раз его взгляд не примагничивается обратно к Этьену — он почти привык, хотя одёргивать себя всё равно всё ещё приходится. Генсай вертит головой, оглядываясь по сторонам — он не знает, куда его ведут. Более того — он не знает, где находится их база. Может найти, если понадобится, но город всё ещё незнаком ему. И это срочно нужно исправить — его класс не приспособлен к недостатку информации. И он не может позволить себе бродить, плутая, когда дело дойдёт до агрессивных столкновений с противниками.